Отвечаю - родилась я тут.
Вот окно, за которым виден соседский дом. Когда-то тут жила крикливая Нина Григорьевна со своим мужем. Теперь они умерли. Все заросло. Но сухое дерево так и торчит. Как-то поздней грязной осенью я взяла бумагу, краски, примостила на подоконнике и нарисовала это дерево. Рисунок отправила чуть ли не в журнал "Костер". Оттуда пришел ответ типа: "Девочка, как ты в своем возрасте можешь рисовать такие ужасные вещи, когда тебе положено рисовать цветочки, кошечек, собачек. А ты изобразила какой-то мокрый серый сарай, черное дерево и грязь! У тебя больное воображение и психика!" Не спорю, может я немного и псих, но в тот раз я просто тупо перерисовала то, что видела за окном.
А вот еще один заброшенный дом. Здесь жили смешные старик со старухой. Все время копошились, старались украсить свой домик, покрасить вортца особым цветом, подметали каждый день двор, поросей выращивали. Такие хозяйственные.
Здесь жил дед Федька. Жены я его не помню, умерла, наверное, еще до моего рождения. Сидел всегда на пиступочке таком, внизу у забора - заросло уже все, не видно. Бывшая учительница Нина Григорьевна со всеми приличными соседями сидела на скамейке у своего дома, щелкала семечки, а дед Федька сидел повыше у сябя на приступочке, пьяненький, курил. Рассказывал мне про войну: "Один раз танкисты вывели из дома всю семью немцев, вместе с детьми поставили возле стенки и как дали залп по ним! А мы пехота, стоим, смотрим, понимаем, что это месть за своих убитых... Сама ты - брехня!.. Это вас в школе учат пусть чему-нибудь такому, а я тебе правду говорю".
А вот колодец из которого я, маленькая, таскала сначала в маленьком ведерке воду, потом по полведерка обычного, а потом уже и по два больших. Колодец стоит внизу, рядом с огородом Черчиля. Давным-давно, еще во время войны или уже позже, дети играли в войнушку и кто-то был у них Гитлер, кто-то Рузвельт. Прижилось только три клички: Ванька Сталин, Васька Царь и Черчиль. Даже точнее, если использовать местный диалект, Черчил, без мягкого знака - такой у нас говор. То, что это был Степан Дмитриевич, и фамилия у него какая-то там даже имелась, никто и поныне не знает. Черчил и Черчил.
Всю жизнь он работал "при конях", больше ничего не умел да и не любил делать. Кони - это его все. Штаны заправлял в носки, они топорщились такими шароварчиками. В селе этот дизайнерский изыск назывался "заправил штаны как Черчил".
Был он мужичонка несуразный, вечно попадал в какие-то истории. Дал ему сосед как-то 60 рублей: "Поедешь на базар, купи мне поросенка. За сколько возьмешь - дело твое. Если останется сдача, то можешь забрать себе". Ехал на подводе Черчил на базар в другое село и чуть голову не сломал, размышляя, как бы ему выгодать 5 рублей на пиво. Речь культурную придумал, чтобы сразу сбить с толку продавца, со словами "Ни тебе, ни мине". Приехал, соскочил с телеги и сразу к тетке, что поросят продавала. "Сколько?" - заорал. Тетка тоже перепугалась: "Пятьдесят за поросеночка". Черчил достал деньги: "Давай за 55, чтоб ни тибе, ни мине". И долго еще гордился своим коммерческим даром - на пиво все же заработал.
Как-то приходил к директору школы с просьбой: "Давай напишем прокурору или куда, чтоб меня перестали называть Черчилам. Сколько ж можно!" Ему серьезно ответствовали: "Надо найти того, кто первым вас обозвал, иначе ничего не получится". Черчил чесал затылок: "Да, блядь, где его найдешь-то теперь, этого Кавыла? Он помер уже давно, лежит на кладбище, полеживает". Кавыл - это еще один мужчина без фамилии, кличка его обозначает, кажется, разновидность сухой степной травы.
Может быть даже такой:
Истеричка Нина Григорьевна, алкаш дед Федька, Черчил, Кавыл - где они все теперь? Зачем они жили в этой ветренной и солнечной степи Бессарабии? Зачем я живу? Все эти мучительные вопросы чаще всего возникают именно там, где родился.