Обычно это происходит так. Когда речь заходит о том, что правомочно называть искусством, а что нет, ваш собеседник, заглядывая вам в глаза, чтобы уловить малейший оттенок неискренности, спрятанный там, спрашивает: «Ну вот скажи, а «Черный квадрат» - это, по-твоему, искусство?» Объяснить, почему «Черный квадрат» является искусством, причем искусством гениальным, за пару минут не получится. Придется проследить весь творческий путь Малевича, попытаться понять, как он от реализма пришел к упрощению форм до цветных объемов, вписанных в цветную геометрию, как достиг абсолютного упрощения, закрепленного в пресловутом «Черном квадрате». При этом следует отдавать себе отчет, какие настроения царили в то время в творческой среде, буквально взорванной откровениями футуристов и других бунтарей от культуры – ведь как можно оценивать произведение искусства вне контекста, в котором оно создавалось… Но «кухонным искусствоведам» все это не нужно – они оперируют другими категориями: «искусство» - «не искусство», «так можно» - «так нельзя», «так правильно» - «так неправильно».
Почему бы не перевести эту оппозицию в систему координат «нравится» - «не нравится», «мне это близко и понятно» - «мне это не близко и не понятно»? Откуда подобная категоричность: «искусство» - «не искусство»? Ты что, художник, искусствовед или историк искусства, чтобы решать, что является искусством или нет? Впрочем, сегодня благодаря интернету и другим масс-медиа все являются экспертами абсолютно во всех вопросах. Как воспитывать детей, как делать рекламу, как ставить диагноз больному… Высказаться на тему стволовых клеток? Да пожалуйста! Теория искусства? Тоже без проблем!
У американцев существует такое определение: система «бул-шит». То есть любое явление можно при желании оценивать по принципу «это дерьмо коровье». Примерно в таком духе: «Может, кто-то и готов платить за полотна Пикассо миллионы, а как по мне, так это просто шизофреническая мазня». У такого подхода есть неоспоримые преимущества: во-первых, окружающий мир становится простым и понятным, если оценивать его с помощью системы «бул-шит», а во-вторых, данный подход не предполагает полемики – ему невозможно противопоставить никакие логические доводы, только эмоциональные. Как тут не вспомнить знаменитую сценку Даниила Хармса, для которого, кстати, упомянутый выше Малевич являлся наставником и другом. Сценка эта называется «Четыре иллюстрации того, как новая идея огорошивает человека, к ней не подготовленного». И каждая из «иллюстраций» строится по одному и тому же принципу: на сцену поочередно выходят писатель, художник, композитор и химик:
«Писатель. Я писатель.
Читатель: А по-моему, ты г…о!
Писатель стоит несколько минут потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят».
Ситуация для Хармса была вполне автобиографическая – его произведения для взрослых по определению не могли быть напечатаны в сталинские времена, а со временем прекратили печатать и произведения детские. И, конечно же, всегда находились десятки признанных специалистов по искусству, готовых с трибуны или со страниц газет заявить: Хармс – это не литература, нам такие писатели не нужны. Им были нужны писатели, рассказывающие о планах партии и победах рабочего класса. И у них таких писателей всегда было завались. Где они теперь, эти высокоидейные писатели вместе со своими политически грамотными произведениями? А Хармса сегодня можно без сомнений назвать одним из самых актуальных авторов, несмотря на временной люфт, отделяющий его от современного читателя.
Но вернемся к нашим «кухонным искусствоведам». У них в рукаве всегда припасен главный козырь. Когда оказывается, что аргумент «мне это не нравится» не является достаточным, чтобы отнести некое художественное явление в категорию «не искусство», они сообщают следующее: «Большое дело – «Черный квадрат»! Его бы и я смог нарисовать». Что тут ответишь? Возьми и нарисуй. Только пройди сначала творческий путь от реализма к авангардизму и создай собственную художественную школу – супрематизм. И не забудь подложить под свой «Квадрат» соответствующую философско-эстетическую базу. И сделай это все не позднее 1915 года, как это сделал Малевич. Ну как, получилось? Легко говорить «я знал», когда тебе раскрыли секрет фокуса…
Искусство – это не закрытый клуб, в который можно попасть, только соблюдая определенные правила. Скорее это игра, в которую может играть каждый, кому этого захочется. И определенных правил у этой игры нет – каждый художник изобретает их сам, в силу собственного таланта и фантазии. И если некий художник утверждает, что брошенная в углу галерейного зала куртка является художественной инсталляцией, то я ему поверю. И не буду спрашивать себя, искусство это или не искусство. Лучше попробую разобраться, что и кому он этим жестом хотел сказать. А если не получится, то постараюсь отыскать такое искусство, которое мне будет мне ближе и понятнее.
А все фразы, начинающиеся словами «настоящий художник должен…» я предпочитаю не дослушивать до конца. Потому что я твердо убежден, что художник никому ничего не должен. И зритель художнику ничего не должен. Разве что деньги за билет на выставку, дающий право с видом знатока рассуждать, что является искусством, а что им не является.
© Антон Фридлянд